Перед создателями "Зеркал" – первого в российском кино байопика о жизни, любви и творчестве великого поэта Марины Цветаевой – стояла невероятно сложная художественная задача. Очень уж яркой и необычной была эта удивительная женщина.

Мне кажется, ее судьба была предопределена за много лет до рождения – в день свадьбы молодого историка Ивана Владимировича Цветаева с замечательной красавицей Варварой Дмитриевной Иловайской, дочерью историка уже очень знаменитого. У тестя и зятя было много общего: оба происходили из простых и бедных семей, карьеру сделали своим трудом, без всякого блата, и очень любили Россию. Но Дмитрий Иванович Иловайский считал главной бедой родной страны влияние иноверцев – особенно евреев – и ради борьбы с ними вступил в несколько радикально-монархических организаций. А Иван Владимирович Цветаев винил в проблемах России в первую очередь всеобщее невежество и всеми силами старался способствовать образованию и просвещению соотечественников.

Разногласия зятя и тестя не мешали счастью супругов; Иван Владимирович обожал и жену, и дочь Валерию. Увы, семейная идиллия длилась недолго: Варвара Дмитриевна скоропостижно скончалась через несколько дней после рождения сына Андрея.

Иван Владимирович продолжал любить супругу и после ее смерти, но детям нужна была мать, а дому – хозяйка. Второй женой Цветаев тоже выбрал яркую и необычную девушку. Мария Мейн происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи, получила прекрасное образование и умела сочинять увлекательные истории, но главной страстью девушки была музыка. Марии прочили карьеру профессиональной пианистки, но отец запретил дочери выступать с концертами, и она подчинилась. Любовь тоже не сбылась: избранник Марии оказался женат, а разрушать семью она не хотела.

Пережив крушение всех надежд, девушка вышла замуж за человека на двадцать лет старше себя, влюбленного в покойную жену, и постаралась стать хорошей матерью его детям. С Валерией у нее отношения не очень сложились, а вот Андрей искренне привязался к мачехе. Через год после свадьбы, в 1892-м, родилась Марина, еще через два года – Анастасия.

Помимо семейных хлопот, Мария Александровна помогала мужу осуществить его заветную мечту – создать в Москве Музей изящных искусств, тот самый музей на Волхонке, которому в советское время присвоят имя Александра Сергеевича Пушкина. Иван Владимирович, не очень хорошо знавший иностранные языки, поручил жене вести переписку с зарубежными партнерами. Мария Александровна, у которой широкий кругозор и безукоризненная светскость удивительно гармонично сочетались с искренним интересом и симпатией к людям, справлялась со своими обязанностями блестяще, добиваясь гораздо большего, чем мог бы сделать супруг, не столь искушенный во всяких тонкостях.

Тем временем дети подрастали. Мать, исключительно одаренная музыкантша, мечтала, что дочери осуществят то, что не удалось ей, и учила их едва ли не с пеленок. Но и для Марины, и для Анастасии уроки игры на пианино были мерзкой и неприятной повинностью; гораздо больше девочки любили слушать, как играет мама, – за роялем она переносилась в волшебную страну и забирала с собой всех слушателей. Как ни парадоксально, самым музыкально одаренным ребенком в семье Цветаевых оказался Андрей, самостоятельно освоивший несколько музыкальных инструментов.

Разумеется, Мария Александровна учила дочерей не только музыке, но и старалась дать им хорошее разностороннее образование. Вот только делала она это довольно странно – читала дочерям книги и обсуждала проблемы, которые принято считать более подходящими для подростков, чем для малышей старшего дошкольного и младшего школьного возраста. Выражаясь современным языком, мать воспитывала Марину и Анастасию вундеркиндами.

Конечно, все познается в сравнении, и расти в порядочной, образованной и заботливой семье гораздо лучше, чем у алкоголиков, которые бьют своих отпрысков и готовы продать их за бутылку. Но опыт человечества неопровержимо доказывает: нельзя лишать детей детства. Вундеркинды нередко оказываются талантливыми, но почти никогда не становятся счастливыми. Почему чуткая, образованная и заботливая Мария Александровна этого не понимала – неизвестно. Возможно, так на нее повлиял опыт брака, в котором каждый из супругов любил другого человека, но правду мы, наверное, никогда не узнаем.

Вторая женитьба Ивана Владимировича Цветаева тоже закончилась трагически: когда Марине было десять, а Анастасии – восемь, у их матери обнаружили туберкулез. Дочерей, чтобы не заразились, отправили учиться за границу – в Германию и Швейцарию; в тамошних пансионах девочки сильно страдали от скуки, муштры и даже голода.

В 1906 году Мария Александровна Цветаева умерла, и дети остались на попечении отца. Он искренне заботился о них и старался дать самое лучшее образование, но, похоже, не сумел подарить сиротам ту любовь, в которой они отчаянно нуждались.

Как бы то ни было, Марина выросла очень необычной девушкой. Ее портрет вполне органично смотрелся бы среди фотографий кинозвезд 60-х – 70-х годов – Моники Витти, Джейн Фонды, Алисы Фрейндлих, Аллы Демидовой – но в начале ХХ века эталоном красоты считались жизнерадостные пышечки, рядом с которыми юная поэтесса выглядела весьма странно. Ее характер полностью соответствовал нетипичной внешности – Марина унаследовала от матери талант (хоть и проявился он не в музыке, а в литературе) и широкий кругозор, но не красоту и не светскость. А исключительное непокорство и своеволие девушки было словно ответом на смирение ее матери, которая отказалась от всего, что любила, ради следования условностям.

Брак Марины тоже стал в немалой степени вызовом, поскольку ее избранника Сергея Эфрона сочли бы подходящим мужем далеко не все ревнители традиций. Эфрон был сыном Грина и Иглы – то есть, конечно же, прототипов персонажей "Статского советника" Бориса Акунина. Совместная жизнь дворянки Елизаветы Дурново и Якова Эфрона сложилась не столь трагично, как у литературных героев: народовольцы поженились и родили шестерых детей. Но, безусловно, на отпрысков весьма необычного для тогдашней России союза многие смотрели с предубеждением. Однако для Марины Цветаевой общественные предрассудки никогда не имели значения, и, возможно, именно поэтому Эфрон прощал жене очень многое…

Рассказать зрителям о настолько необычной женщине, ее любви, таланте и времени очень непросто, но создатели "Зеркал" справились гораздо лучше, чем можно было ожидать, хотя и небезупречно.

Начать разговор о достоинствах нового отечественного фильма нужно с его неповторимой атмосферы. Оператор Сергей Мачильский и композитор Алексей Айги работали и на картине "Шагал Малевич", и в обоих случаях их вклад в успех переоценить трудно.

В "Зеркалах" все мелодии Айги в точности отражают настроение героев, а Мачильскому удалось невероятно достоверно показать и волшебство Коктебеля, и бедный, но парадоксально уютный быт пражской квартиры Эфронов, и безысходную нищету их парижской жизни, и призрачную реальность советских шикарных особняков и убогих коммуналок. Столь же весомый вклад в убедительнейшее воссоздание на экране цвета времени внесли художник и художник по костюмам.

В таком достоверном и атмосферном антураже актерам играть одно удовольствие – конечно, когда они понимают, что именно должны играть. В "Зеркалах" если не все, то очень многое зависело от исполнительницы роли Марины Цветаевой – сфальшивь она хоть в малости, лента бы провалилась.

К счастью, все получилось с точностью до наоборот: Виктория Исакова вложила в эту работу не только весь свой талант и мастерство, но и опыт, и душу. В исполнении актрисы Марина абсолютно убедительна и беззаботной девятнадцатилетней девушкой, и пережившей ужас революции тридцатилетней женщиной, которая в эмиграции встретила свою самую сильную любовь, и в последние годы жизни – время безнадежной борьбы с нищетой и крушения всех надежд. Исаковой великолепно удалось показать и незаурядность своей героини, и ее резкость, и беззащитность, и порывистость.

Отдельное спасибо актрисе нужно сказать за то, что ее Марина, несмотря на всю свою эксцентричность, ни на секунду не выглядит вульгарной. Удержаться на тончайшей грани, отделяющей хороший вкус от пошлости, наверняка было непросто, на Исакова блистательно справилась со сложнейшей задачей. Марина Ивановна, при всей ее резкости и жесткости, получила прекрасное образование и воспитание; это не биндюжница, а русская интеллигентка, что в "Зеркалах" благодаря мастерству исполнительницы ее роли явственно видно.

Если бы партнеры Исаковой сыграли так же замечательно, как она, у нового отечественного фильма были бы все шансы стать шедевром. Увы, яркий образ своего героя – Бориса Пастернака – удалось создать лишь Евгению Князеву, хотя он и появляется в кадре всего на пару минут. А вот муж Цветаевой Сергей Эфрон и ее возлюбленный Константин Родзевич в новой отечественной картине производят впечатление облаков в штанах, что абсолютно не соответствует исторической правде.

Да, Эфрон большую часть жизни страдал от туберкулеза и до конца дней своих выглядел как "вечный студент" Петя Трофимов из "Вишневого сада", но в данном случае внешность обманчива.

Почти всю Первую мировую Сергей прослужил братом милосердия в санитарном поезде и за это время наверняка навидался всякого, но не спился и не впал в депрессию, а поступил в юнкерское училище. Окончил его Эфрон в 1917 году – как раз накануне революционных событий.

А затем Сергей прошел весь – от первых боев с большевиками в Москве в декабре 1917 года до Галлиполи – путь Белой армии. Участвовал "вечный студент" и в Ледяном походе, а это совсем не то мероприятие, где можно было сидеть на пеньке, кушать пирожки и смотреть, как другие суетятся.

Да, в эмиграции Эфрон не смог приспособиться к жизни, и виной этому наверняка не только болезнь: многие белые офицеры, утратив родину, цель и нравственные ориентиры, чувствовали себя совершенно беспомощными в мирном быту. (В качестве примера можно привести, например, генерала Чарноту из "Бега" Михаила Булгакова.) А когда в 1931 году Сергей Яковлевич решил, что наконец-то разобрался в происходящем, и начал сотрудничать с Иностранным отделом ОГПУ, то проявил чудеса энергии и работоспособности, занимаясь вербовкой эмигрантов. Облака в штанах так себя не ведут.

Поэтому трактовка образа Эфрона создателями "Зеркал" вызвала у меня искреннее недоумение – в особенности эпизод, в котором Сергея Яковлевича, неожиданно ставшего свидетелем убийства, вырвало. Стошнить в данном случае могло штатского штафирку, никогда не видевшего крови, но и в санитарном поезде Первой мировой, и в боях с большевиками Эфрон наверняка насмотрелся такого, что и в кошмаре не приснится нам, людям мирного времени, а разочарование в недавно обретенных идеалах кинематографисты могли показать совсем иначе и гораздо более достоверно.

Еще более странно в новой отечественной ленте выглядит Константин Родзевич, почти неотличимый от Сергея Эфрона. Но Цветаева абсолютно верно называла возлюбленного Арлекином среди множества Пьеро и хулиганистым мальчишкой, дружить с которым запрещает няня. Иногда нянь и в самом деле нужно слушаться: Родзевич был человеком не только незаурядным, но и очень опасным.

Сын царского генерала, в Гражданской войне Константин принял сторону большевиков. Попав в плен, был приговорен к смертной казни, но перешел на сторону белых, и за это его осудили на смерть уже красные.

Когда именно Родзевич возобновил сотрудничество с большевиками (и прекращал ли его вообще), неизвестно, но он стал одним из самых активных и успешных советских агентов за рубежом, завербовав и Эфрона, и многих других. При этом, в отличие от большинства эмигрантов, Константин явно не питал никаких иллюзий относительно власти, которой служил, поскольку сумел избежать возвращения на родину. Выманить в СССР Родзевича так и не удалось – он лишь направлял туда новых и новых романтиков, а сам оставался на загнивающем Западе.

Однако Константина нельзя считать лишь беспринципным манипулятором, ради собственной выгоды обрекавшим на муки тех, кто ему доверял; продажные негодяи обычно ломаются при первой же серьезной опасности, а пережитого Родзевичем хватило бы на десять жизней. Он воевал в Испании; когда фашисты вошли во Францию, примкнул к Сопротивлению. В 1943-м году за это был арестован и отправлен в концлагерь Заксенхаузен. В 1945-м узников концлагеря освободила Красная Армия, но Константин снова сумел избежать возвращения на родину и долго лечился от туберкулеза в швейцарских санаториях.

Родзевич наверняка сотрудничал с советской разведкой и в дальнейшем, но это не помешало ему прожить невероятно долгую жизнь. Константин Болеславович умер в 1988 году в возрасте девяноста четырех лет в белогвардейском Русском доме престарелых под Парижем.

Судьбы Эфрона и Родзевича предоставляют кинематографистам богатейший материал для творчества: Рыцарь и Игрок, верность и воля к жизни, невозможность существовать без идеалов и понимание цинизма любой политической системы… То, что создатели "Зеркал" не воспользовались этой возможностью, сделало более примитивным и фильм в целом, и образ Марины Цветаевой, которая на экране разрывается между двумя зауряднейшими мужчинами…

Не меньшее недоумение вызывает полное отсутствие в картине рассказа о трагедии эмигрантов. Да, Марина Ивановна восхищалась русским дореволюционным бытом не столь безоговорочно, как, например, Шмелев и Бунин, но ее автобиографические произведения, написанные на чужбине, проникнуты бесконечной тоской по Родине. Страшно осознавать, что ты оказался не нужен родной стране и ее народу; очень больно понимать, что ты больше никогда не увидишь места, где прошло твое детство и юность… Эту муку переживали все эмигранты-белогвардейцы без исключения, и, не понимая их страданий, невозможно полностью уяснить логику их поступков. Увы, об этом в новой отечественной ленте практически ничего не сказано, и судьбы ее героев выглядят совсем не такими жуткими, какими были в реальности.

Просчеты сценаристов тем более обидны, что есть в "Зеркалах" и эпизоды невероятной красоты. Например, мне очень понравилась история Вестника и бабочки. По-моему, она привела бы в восторг даже Максимилиана Волошина и его коктебельских гостей, умевших видеть красоту и волшебство в обыденном и творить чудеса своими руками. Если бы хоть половина сюжетных линий "Зеркал" была такой же изысканной и столь же точно соответствовала цвету времени, то фильм наверняка стал бы шедевром.

Есть, на мой взгляд, у фильма и еще один недостаток. Практически в любой житейской истории каждый ее участник по-своему прав, а в "Зеркалах" получается так, что каждый из персонажей по-своему неправ. Мне показалось, что режиссер новой отечественной картины не пыталась ни взглянуть на мир глазами своих героев, ни понять их, а словно бы судила этих незаурядных людей за их недостатки, скрупулезно высчитывая, кто хуже всех себя вел в той или иной ситуации. Конечно, отношение к персонажам – личное дело каждого, но мне данный подход категорически не нравится, тем более что речь идет о людях, живших в невероятно жестокое время.

Однако самая серьезная проблема новой отечественной ленты, по-моему, заключается в ином. Люди помнят Марину Цветаеву не только за ее яркость и незаурядность, но и в первую очередь за великолепные стихи и прекрасную прозу. Увы, именно творчество замечательного поэта и прозаика в "Зеркалах" практически не показано.

Как можно было кинематографическими средствами поведать зрителям о постоянной душевной работе Марины Ивановны, я не знаю, – это действительно невероятно сложная задача. (Но не могу не вспомнить совсем недавний фильм "Шагал Малевич", создателям которого очень успешно удалось, пусть и в несколько сказочной форме, запечатлеть на экране такую трудноуловимую материю, как взгляды на жизнь и искусство двух великих художников ХХ века.)

Режиссер "Зеркал", по-моему, считала, что если сумеет убедительно показать незаурядность своей героини, то таким образом продемонстрирует и ее литературный дар. Увы, данный подход изначально неверен: человеческая неординарность отнюдь не равна таланту; неоднозначный человек далеко не всегда умеет сочинять стихи и прозу – его способности могут проявляться в иных областях творчества или вовсе отсутствовать. Например, Аксинья и Скарлетт, героини соответственно "Тихого Дона" Михаила Шолохова и "Унесенных ветром" Маргарет Митчелл, не обладали никакими художественными талантами, но были по-настоящему незаурядными личностями.

Точно так же яркая индивидуальность героини "Зеркал" никоим образом не подразумевает ее литературного дара. Посмотрев новую отечественную картину, ничего не знающие о Марине Цветаевой зрители наверняка поймут, что она была сильной и неординарной женщиной, но мир ее стихов и прозы останется для них таким же далеким и неясным, как и до посещения кинотеатра. Для байопика о великом поэте это очень большой недостаток, тем более обидный, что Виктория Исакова сделала все возможное и кое-что невозможное, чтобы создать достоверный образ своей героини. Увы, усилий актрисы здесь было недостаточно – требовалась серьезная помощь режиссера, которая в данном случае отсутствовала. Жаль, что так вышло…

Но, как бы то ни было, достоинства "Зеркал" не менее весомы, чем недостатки. Поэтому новую отечественную ленту обязательно должны увидеть все поклонники качественного кино, исторических и биографических фильмов и сыгравших в этой картине актеров. Поклонникам крутого экшена "Зеркала" категорически не рекомендуются.