Есть киноленты, о которых будут говорить и спорить всегда. Фильмы Андрея Тарковского входят в их число.

Символично совпадение имён автора и главного героя. «Андрей» в переводе с греческого — мужественный. Андрей Первозванный, Андрей Боголюбский… Какая связь и преемственность времен. И если первые герои канонизированы Церковью в чине святых, то Тарковский признан в ранге Мастера международным культурным сообществом.

Съемки « Андрея Рублева» начались в 1964 году, а ведь еще недавно, в 1961, взорвали Успенскую церковь на Сенной площади. Мыслима ли была такая тематика?

Другое название фильма — «Страсти по Андрею». Тарковский — тонкий художник. Страсть — это сильное чувство, увлечение. Страсти, в евангельском смысле, — это совокупность событий, окружавших Христа или кого-либо из Апостолов. Как мы видим, выбор такого называния не случаен.

Работа Тарковского подчёркнуто исторична: каждая новелла датирована, более того, указаны времена года. Вопрос достоверности болезненен для каждого исторического полотна. Вне сомнения, авторы старались. Привлекли материал, консультантов. Исторический фон лично меня убеждает, захватывает, порой шокирует. А происходили ли те или иные события в действительности, соответствуют ли детали, вторично. Слишком бедны были исходные сведения. Тем более это касается личности главного героя.

Что мы знаем о нём? Родился в конце 1370-х, умер от «мора» в 1428. Монах. Первое упоминание в летописи — 1405 г. Известны несколько фресок и икон, о принадлежности некоторых из них автору спорят. Ни отца с матерью, ни места рождения… Святой. Вероятность того, что в 1408 г. он пережил набег во Владимире, мала. Был ли он свидетелем литья колокола? Наверное, да. Лил ли колокол мальчик Бориска? Вряд ли. Но дело не в этом.

Сюжет киноленты покоится на двух китах. Во-первых, это историческая канва. И она правдива. Вот современные Рублёву события: 1380 г. — Куликовская битва, 1382 г. — Тохтамыш сжигает Москву, 1389-1425 — правление Василия I. Орда душит, Литва потихоньку отбирает земли. Князья грызутся за Великое княжение, Церковь борется с язычеством. Хватит, впрочем, об истории.

Нас интересует вторая составляющая — образ художника. Мастера. Какой он был в жизни? Во что верил? Что любил? Что видел? Кому служил: Богу, людям, князьям? Какие искушения преодолел? Какая сила двигала его рукой? В фильме Андрей таков, каким его создали Тарковский, Кончаловский и Солоницын. И таким мы его принимаем. И о таком человеке мы и будем говорить.

Любопытен (а может, гениален) подход авторов к изображению главного героя. Он не карабкается на леса, не заляпан красками. Это не «Винсент и Тео», «Караваджо», «Модильяни», «Фрида». Это другая концепция. Солоницын ни разу не берет в руки кисть! Странность Рублева (а все творцы — по своему чудаки) в другом: он прислушивается к жизни, мыслям — своим и чужим, внутреннему состоянию. И, пропуская все это через душу, пытается найти ответы на вечные вопросы: каков Бог, для чего живем, какой посмертный путь у человека, зачем Бог попускает зло и какова мера его. Такое созерцание не терпит суеты. Это иная стезя: не светская, не современно-денежная живопись. Кисть — в руках Божиих, а не человеческих — считали тогда на Руси. Но от кузнеца Данилы в задорной «Ночи перед Рождеством», который «знатно малевал» иконы, Рублева отличают не только Талант, но и Ответственность в сочетании Совестью. Вот и ходит неторопливо по русской земле богопризванный художник и пишет по вдохновению, и ищет себя, не заботясь о славе, не думая, сколько еще осталось, не помышляя о злате, да и о самой пище, не говоря уж о вине. Странствующая душа! Пытливая и по своему нервная. Не мятущаяся: нужны годы, чтобы достичь следующего уровня Понимания, Гармонии. Да, авторы вложили в образ свои мысли и чувства. Но получилось так хорошо.

Фильм не беден на события. Но роль Рублева скудна поступками. Богата созерцанием. Он малоэмоционален. Лишь однажды улыбается (внутренний монолог о Любви), слёзы мы видим тоже не часто (прощание с Даниилом). Порой это слёзы не видимые. Когда душа от горя даже влаги исторгнуть не может. Страдает душа, корёжится, мытарится, стареет, но живёт, ищет выхода. И находит. Спасают её и Вера, и окружающие его соотечественники — незамысловатые, но одарённые и душевные люди.

Рублёв у Тарковского не оратор (« Не знаю, как сказать, не умею»), но он ясно, простым языком выражает свои мысли. Опирается на Писание. Он редко использует слова. И не в общении с каждым. А часть фильма просто молчит — приняв обет.

Для того, чтобы понять авторский образ, нужно, естественно, просмотреть фильм. Но этого мало. Надо прослушать его и услышать. Основные характеристики иконописца содержатся в диалогах и монологах героев. Неторопливых. Но веских.

И получается, что авторы больше всего заинтересованы, если можно так выразиться, не в образе Рублёва-художника, а в образе человека. Современника тяжких событий, гражданина. В его словах — и знание жизни, и мудрость, и русское долготерпение, и смирение христианское, и оптимизм.

Так из неспешных слов складывается в нашем воображении притягательный портрет художника.

И только в самом конце фильма режиссёр знакомит нас с произведениями Мастера. Яркие цвета. Детали. Полное изображение. Опять детали. И, может, самая знаменитая икона во всём мире — «Троица». Русская. Моложе византийских. Без перспективы, без современных знаний анатомии. Без красивости, Но бесконечно завораживающая. И хор! Это не «лепота». Это торжество Веры! В Бога и в Народ.

Какие заповеди адресовали нам создатели фильма устами своих героев? Многия печали. Бог. Молитва. Любовь. Зло. Попускает. Русь. Каждый решает сам.